Неточные совпадения
Дерсу замолк и задумался. Перед ним воскресло
далекое прошлое. Он весь ушел
в эти воспоминания. Задумался и я. Действительно, Приморье быстро колонизировалось. Недалеко уже то время, когда от первобытной, девственной
тайги и следа не останется. Исчезнут и звери.
Чем
дальше, тем лес становился глуше.
В этой девственной
тайге было что-то такое, что манило
в глубину ее и
в то же время пугало своей неизвестностью.
В спокойном проявлении сил природы здесь произрастали представители всех лиственных и хвойных пород маньчжурской флоры. Эти молчаливые великаны могли бы многое рассказать из того, чему они были свидетелями за 200 и 300 с лишним лет своей жизни на земле.
Та к как при ходьбе я больше упирался на пятку, то сильно натрудил и ее. Другая нога устала и тоже болела
в колене. Убедившись, что
дальше я идти не могу, Дерсу поставил палатку, натаскал дров и сообщил мне, что пойдет к китайцам за лошадью. Это был единственный способ выбраться из
тайги. Дерсу ушел, и я остался один.
Дальше из его слов я понял, что раньше это были люди, но они заблудились
в горах, погибли от голода, и вот теперь души их бродят по
тайге в таких местах, куда редко заходят живые.
Посидев еще немного, я пошел
дальше. Все время мне попадался
в пути свежеперевернутый колодник. Я узнал работу медведя. Это его любимейшее занятие. Слоняясь по
тайге, он подымает бурелом и что-то собирает под ним на земле. Китайцы
в шутку говорят, что медведь сушит валежник, поворачивая его к солнцу то одной, то другой стороной.
Однако она уходила все
дальше и
дальше в тайгу.
Был он тогда
в полной силе, продал свою заимку, перехватил деньжонок у разной родни и отправился пытать счастья
в далекую енисейскую
тайгу вместе с Савельем.
— Знаете, да, видно, не все, — несколько обиженно ответил Степан. — Конечно,
в тайге, с глазу на глаз… Тут иной подлец из-за бродней товарища не пожалеет. Ну, что касается
в артели, да если есть старики… Вы вот послушайте
дальше. Тут, можно сказать, дело у нас помудренее вышло, невесть как и расхлебывать-то пришлось бы… А обошлось благородно.
По хорошей и по дурной дороге,
в жару и слякоть, гольцами и
тайгой, и ровною Барабинскою степью бродяга все идет к своей неопределенной
далекой цели…
Но, чу!.. Легкий шорох…
В тайге мелькнула красноватая шерсть, на этот раз
в освещенном месте, так близко!.. Макар ясно видел острые уши лисицы; ее пушистый хвост вилял из стороны
в сторону, как будто заманивая Макара
в чащу. Она исчезла между стволами,
в направлении Макаровых ловушек, и вскоре по лесу пронесся глухой, но сильный удар. Он прозвучал сначала отрывисто, глухо, потом как будто отдался под навесом
тайги и тихо замер
в далеком овраге.
Его родина — глухая слободка Чалган — затерялась
в далекой якутской
тайге. Отцы и деды Макара отвоевали у
тайги кусок промерзшей землицы, и, хотя угрюмая чаща все еще стояла кругом враждебною стеной, они не унывали. По расчищенному месту побежали изгороди, стали скирды и стога; разрастались маленькие дымные юртенки; наконец, точно победное знамя, на холмике из середины поселка выстрелила к небу колокольня. Стал Чалган большою слободой.
В тайге ни звука. Только из
далекой, невидной теперь слободы несся по-прежнему торжественный звон.
По ассоциации я вспомнил вал Чакири Мудун, который начинается где-то около Даубихе
в Уссурийском крае и на многие десятки километров тянется сквозь
тайгу с востока на запад. Вот он поднимается на гору,
дальше контуры его становятся расплывчатыми, неясными, и, наконец, он совсем теряется
в туманной мгле…
Одни команды должны были проникнуть как можно
дальше в глубь страны, а другие нести службу связи и доставлять им продовольствие, но согласовать движение их
в тайге было невозможно, и потому каждая из охотничьих команд действовала самостоятельно, вследствие чего перевалить через Сихотэ-Алинь и выйти к морю им не удалось, и после неимоверных лишений, до человеческих жертв включительно, они возвратились.
Все
в этой комнате указывало на заботливую любящую отцовскую руку, которая, с помощью колоссальных богатств, могла устроить
в далекой сибирской
тайге такой комфортабельный уголок, украсив его произведениями не только центральной России, но и Западной Европы. Картины, принадлежащие кисти нескольких лучших художников, украшали стены комнаты, оклеенной дорогими пунцовыми обоями. С потолка спускалась изящная лампа; другая, на художественной фарфоровой подставке, украшала письменный стол.